Р. Стручкова

Марис Лиепа

• Начало пути
• В академии танца
• Поиски
• Ромео
• Новое в хореографии
• Красс
• Многоликость

Вера Александровна Давыдова

Действие второе

Версия для печати

                                         Переход между картинами

                                                    Картина первая
                                                    Картина вторая                                                 

Царская невеста

История создания
Основные вокальные номера
Действие первое
Действие второе
Действие третье
Действие четвёртое

                                                   История создания

Эпоха царствования Ивана Грозного всегда вызывала у Н. А. Римского-Корсакова большой интерес. В 60-х годах прошлого столетия, на заре своего почти полувекового служения музыкальному искусству, он впервые — познакомился с драмой Л. Мея «Царская невеста» и решил написать на этот сюжет оперу. Образы обреченной на гибель прекрасной и целомудренной Марфы, страстной и глубоко несчастной Любаши, не менее несчастного в своей безответной любви к Марфе боярина Грязного не могли не будить творческой фантазии Римского-Корсакова. Однако в то время этот замысел не был осуществлен. Композитор обратился к другой исторической драме Мея из той же эпохи — «Псковитянка». Затем последовала серия опер—«Майская ночь», «Снегурочка», «Ночь перед рождеством» и «Садко», утвердивших за Римским-Корсаковым славу оперного сказочника. Но мысль об опере на сюжет «Царской невесты» не была оставлена. Она продолжала занимать воображение композитора целых три десятилетия, и только и 1898 году он исполнил свое намерение.

Гениальный оперный драматург, блестящий знаток театральной специфики, Римский-Корсаков сам набросал сценарий. Бережно сохранив гуманистическую основу «Царской невесты» Мея, он сократил число действующих лиц и картин; «окончательную выработку либретто с разработкою лирических моментов и вставными, дополнительными сценами» композитор поручил своему бывшему ученику, «знатоку литературы и старины», И. Тюменеву. Обогащенный многолетним опытом работы в области оперы, Римский-Корсаков приступил к созданию «Царской невесты» с твердо намеченными художественными задачами. Они были связаны с его определившимися к тому периоду взглядами на природу оперного жанра. Композитор считал, что опера — это такое музыкально-сценическое произведение, где прежде всего надо петь, и что голосу в нем должно принадлежать первое место. Не случайно в письмах к близким ему людям — жене Надежде Николаевне, певице Н. Забеле-Врубель, своему соавтору по либретто «Царской невесты» И. Тюменеву — Римский-Корсаков не раз подчеркивал и развивал эту мысль. Вот, например, что писал он жене в письме от 18 октября 1900 года: «Царская невеста» представляет собой ясный и откровенный поворот к пению и, следовательно, не назад, а вперед, и если этот поворот не вызовет оперного искусства к дальнейшей жизни, то, следовательно, ему суждено погибнуть в том болоте, в котором оно начала увязать, несмотря на все талантливые пробы п р а в д ы , которыми только отчасти искусство может воспользоваться». Поставленные перед ним художественные задачи Римский-Корсаков выполнил в «Царской невесте» блестяще. Характеры главных персонажей, сложная линия их взаимоотношений, узловые моменты в динамически развивающемся действии — все это дано в щедром оперном пении, во множестве самых различных законченных оперных форм (ария, песня, ансамбли). Поражает и то, что и речитативные сцены оперы насыщены очень рельефной мелодикой ариозного плана. Партитура «Царской невесты» захватывает слушателя своей необыкновенной искренностью и правдивостью.

В ней органически сочетаются страницы музыки ярко драматической, подчас трагической, связанной главным образом с Грязным и Любашей, и музыки, овеянной удивительно светлым и нежным лиризмом, посвященные Марфе. Марфа, Любаша, Грязной — каждый из трех главных героев предстает перед слушателем как живое лицо, с ясно индивидуальным характером. Но не менее сочно выписаны и второстепенные персонажи—Лыков, Бомелий, Собакин, Домна Сабурова, Малюта Скуратов. Роль народно-хоровых сцен оперы во многом уступает народно-хоровым сценам других опер композитора: в сущности, «Царская невеста»—это интимная драма Грязного, Марфы и Любаши, и главное свое внимание н вопросе музыкальной драматургии Римский-Корсаков сосредоточивает на них. Однако в трех хоровых сценах—«Славе» и песне с пляской «Яр хмель» первого действия и величальной песне третьего действия — во-создяетгя бытовая и обрядовая сторона эпохи Ивана Грозного. В других случаях хор принимает активное участие в развивающейся драме героев (на протяжении почти всего четвертого действия) или, прямо характеризуя опричнину, косвенно выражает злую силу, решающую судьбу Марфы и Любаши. Особое значение в «Царской невесте» имеют лейтмотивы Грязного, Марфы, Любаши, Малюты Скуратова, Грозного и приворотного зелья. Они не раз звучат в опере, часто трансформированные, в иной ладо-тональной и оркестровой звучности — в зависимости от той или иной сценической ситуации. Отметим одну из особенностей оперы: Иван Грозный не имеет вокальной партии (его эпизодическое появление во втором действии поручается артисту мимического ансамбля), но в оркестре звучат два его лейтмотива. Один из них — тема подлинной русской народной песий «Слава» (кстати, единственной, использованной Римским-Корсаковым в «Царской невесте»), другим лейтмотивом язляется ярко выразительная характеристика царя, заимствованная композитором из его же оперы «Псковитянка». В финале третьего действия оба лейтмотива Грозного звучат одновременно. К немногим своим операм Римский-Корсаков относился с такой нежностью, как к «Царской невесте». Возможно, это было вызвано тем, что композитора привлекал сам сюжет. Это связано, вероятно, и с теми задачами художественного плана, о которых говорилось выше и которые, повторим, были великолепно разрешены в опере. Заметим, кстати, что перед тем, как приступить к сочинению «Царской невесты», Римский- Корсаков, автор огромного количества произведений различных жанров, в том числе целого ряда опер, счел нужным написать несколько десятков романсов, рассматриваемых им как своего рода творческая лаборатория для освоения настоящего вокального стиля. Наконец, партия героини оперы Марфы создавалась Римским- Корсаковым специально для Надежды Ивановны Забелы-Врубель, чей обаятельный талант высоко ценился взыскательным художником. Н. Забела-Врубель завоевала большую симпатию композитора исполнением ролей Снегурочки и Волховы в операх «Снегурочка» и «Садко» (а позднее — роли Царевны-Лебедь в «Сказке о царе Салтане»). Первое представление «Царской невесты» состоялось 22 октября 1899 года в Мамонтовской опере в Москве. Партии исполняли: Собакин — Н. Мутин, Марф а — Н. Забела-Врубель, Грязной — Н. Шевелев, Ма- люта — Н. Тарасов, Лыков — А. Секар-Рожанский, Лю- баша—А. Ростовцева, Бомелий —В. Шкафер, Сабурова — С. Гладкая. Дирижировал М. Ипполитов-Иванов. Декорации были сделаны по эскизам выдающегося русского художника М. Врубеля. После премьеры в Мамонтовской опере «Царская невеста» ставится в петербургском Мариинском театре (Марфа — А. Больска, Любаша — М. Славина, Грязной — И. Тартаков; дири- жер Э. Направник) и в ряде периферийных театров, а также за границей (Прага). Замечательное творение композитора быстро завоевало самую широкую популярность. «Царская невеста» — одна из тех опер, которые всегда находятся в репертуаре театров. «Царская невеста» очень трудна для исполнения. Дело не только в сложности вокальных партий центральных действующих лиц,—нельзя себе представить роли Марфы, Любаши, Грязного без подлинного вживания в образ, без настоящей драматической игры. В сценической жизни оперы, в частности в Большом театре, выделяется несколько постановочных редакций, отмеченных печатью вдохновенного исполнительского искусства. Это, в первую очередь, премьера 1916 года, где в партиях Марфы и Грязного выступили А. Нежданова и Л. Савранский. Превосходны были в роли Марфы мастера последующих поколений Большого театра Е. Степанова, Г. Жуковская, Н. Шпиллер, Е. Шуйская; в роли Любаши — Н. Обухова, М. Максакова и В. Давыдова; в роли Грязного — С. Мигай, В. Политковский, Алексей Иванов. .Трудно перечислить не только лучшие актерские достижения в опере «Царская невеста» как в Большом театре, так и в других оперных театрах страны, но и работы режиссеров-постановщиков и художников, создавших ряд очень интересных сценических редакций этой оперы. Важно то, что каждый творческий коллектив, принимаясь за постановку «Царской невесты», хочет внести в нее что-то свежее, яркое, стараясь, однако чтобы это новое и яркое нисколько не противоречило ни партитуре гениального творения Римского- Корсакова, ни хорошим традициям, сложившимся за годы её сценической жизни.
М. Тероганян

                                                                ЦАРСКАЯ НЕВЕСТА
                                                                 Опера в 4 действиях
Либретто Н.Римского-Корсакова и И.Тюменева по одноименной драме Л.Мэя.

                                                               ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ВАСИЛИЙ СТЕПАНОВИЧ СОБАКИН, новгородский купец                          бас.
МАРФА, его дочь –                                                                                                        сопрано.
ГРИГОРИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ГРЯЗНОЙ, опричник –                                        баритон.
ГРИГОРИЙ ЛУКЬНОВИЧ МАЛЮТА-СКУРАТОВ, опричник –                     бас.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ ЛЫКОВ, боярин –                                                                  тенор.
ЛЮБАША  –                                                                                                                   меццо-сопрано.
ЕЛИСЕЙ БОМЕЛИЙ, царский лекарь –                                                               тенор.
ДОМНА ИВАНОВНА САБУРОВА, купеческая жена –                                     сопрано.
ДУНЯША, ее дочь, подруга Марфы –                                                                    контральто.
ЦАРСКИЙ ИСТОПНИК –                                                                                          бас.
СЕННАЯ ДЕВУШКА –                                                                                                меццо-сопрано.
МОЛОДОЙ ПАРЕНЬ –                                                                                               тенор.

Два знатных вершника, опричники, песенники и песенницы, плясуньи, бояре и боярыни, сенные девушки, слуги, народ.
Действие происходит в Александровской слободе осенью 1572 г.

                                                 ОСНОВНЫЕ ВОКАЛЬНЫЕ НОМЕРА

                                                                        Д е й с т в и е  п е р в о е

Ария Грязного («Куда ты, удаль прежняя, девалась»)

Ариозо Лыкова («Иное все, и люди, и земля»)
Подблюдная песня «Слава!» («Слава на небе солнцу высокому»)
Пляска с хором «Яр хмель» («Как за реченькой яр хмель»)
Песня Любаши («Снаряжай скорей, матушка родимая»)
Трио Грязного, Любаши и Бомелия («Ох, не верится, мне не верится»)
Дуэт Любаши и Грязного («Знать, не любишь больше ты свою Любашу»)

                                                                      Д е й с т в и е  в т о р о е

Ария Марфы («B Новгороде мы рядом с Ваней жили»)
Квартет Собакина, Лыкова, Дуняши и Марфы («Погоди, моя милая»)
Ария Любаши («Вот до чего я дожила, Григорий!»)
Хор опричников («То не соколы в поднебесье слетались»)

                                                                    Д е й с т в и е  т р е т ь е

Трио Собакина, Лыкова и Грязного («Что господа гневить»)
Ариетта Грязного («Пускай во всем господня будет воля!»)
Ариозо Сабуровой («Вот, батюшка, впустили нас в хоромы») .
Ария Лыкова («Туча ненастная мимо промчалася»)
Секстет с хором («Дай бог, чтоб дом у вас всегда был чашей полной») . . . .
Величальная песня («Как летал сокол по поднебесью») .

                                                          Д е й с т в и е   ч е т в е р т о е

Ария Собакина («Не думал, не гадал я»)
Квинтет с хором («Загублена страдалица царевна!»)
Сцена и ария Марфы («Иван Сергеич, хочешь в сад пойдем?»)

                                                    ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ „ПИРУШКА»

Большая горница в доме Григория Грязного. На заднем плане низенькая входная дверь, и подле нее поставец, уставленные кубками, чарками и ковшами. На правой стороне три красные окна и против них длинный стол, накрытый скатертью: на столе свечи в высоких серебряных подсвечниках. На левой стороне дверь во внутренние покои и широкая лавка с узорным полавочником; к стене приставлена рогатина; на стене висит самострел, большой нож, разное платье и неподалеку от двери, ближе к авансцене, медвежья шкура. По стенам и по обеим сторонам стола лавки, крытые красным сукном. Грязной, в раздумье опустив голову, стоит у окна.

ГРЯЗНОЙ.
С ума нейдет красавица!
И рад бы забыть ее,
Забыть-то силы нет.
Напрасно думал честью кончить дело,
Напрасно засылал к отцу я сватов.
Велел сказать купец мне наотрез:
Благодарим боярина за ласку,
А дочь свою я обещал другому,
Ивану Лыкову,
Что возвратился недавно
Из краев сюда заморских.

(Отходит от окна.)

Куда ты удаль прежняя девалась,
Куда умчались дни лихих забав?
Не тот я стал теперь – все миновало,
Отвага мне души не веселит,
И буйная головушка поникла.
Не узнаю теперь я сам себя,
Не узнаю Григория Грязного.
Куда ты удаль прежняя девалась,
Куда умчались дни лихих забав?
Не тот я стал теперь, не тот я стал.
Бывало мы, чуть девица по сердцу,
Нагрянем ночью, дверь с крюка сорвали,
Красавицу на тройку, и пошел.
Нагрянули, и поминай, как звали.
Не мало их я выкрал на роду,
Не мало их умчал на борзых конях
И юной девичьей красотою
Потешил кровь горячую свою.
Не узнаю теперь я сам себя,
Не узнаю Григория Грязного.
Не тот я стал теперь.
К чему насилье?
Не прихоть, а любовь крушит мне душу.
Чем кончится, что будет впереди, не знаю сам.
А Лыкову Ивашке не обходить кругом налоя с Марфой!
Позвал гостей. Хочу забыться с ними.
Придет ли только Елисей Бомелий?
Он мне нужнее всех.

(Средняя дверь отворяется. )

Да,вот и гости.

(Входит Малюта с опричниками.)

Добро пожаловать!

ОПРИЧНИКИ.
Здорово, Гриша!

МАЛЮТА.
И я пришел к тебе попировать,
На старости медку хлебнуть маленько.

ГРЯЗНОЙ (хлопает в ладоши. Входят слуги.)
Эй, меду поскорей!

МАЛЮТА. Вот это дело.

Ну, будь здоров!

ОПРИЧНИКИ.
Ну, будь здоров!

(Пьют и кланяются Грязному.)

ГРЯЗНОЙ (отвешивая поклон)
Благодарю на слове.

(Входит Иван Лыков и вслед за ним Бомелий.)

Прошу покорно гости дорогие.
Добро пожаловать, Иван Сергеевич!
Благодарю за честь, Бомелий!
Спасибо вам, что вспомнили меня.

(Слуги подносят кубки Лыкову и Бомелию.) 

ЛЫКОВ, БОМЕЛИЙ.
Тебе во здравие!

(Кланяются и осушают кубки.) 

ГРЯЗНОЙ.
Будьте вы здоровы!
Прошу садиться,
Только не взыщите,
Чем бог послал.

ГОСТИ.
Мы лаской будем сыты,
Разумною беседой: 
А старая пословица гласит,
Что слаще меду ласковое слово, слаще меду.
Мы сыты будем твоею лаской,
Беседой умной, приветной речью сыты,
Твоею лаской будем сыты.

(Садятся за стол; слуги начинают ставить кушанья.)

И пиво не диво, 
И мед не хвала, 
А всему голова,
Что любовь дорога!

МАЛЮТА. (Лыкову).
Ты, молодец, на немцев насмотрелся.
Что, как у них там за морем живут?
Поди-ка там диковинок не мало.

ЛЫКОВ.
Иное всё и люди, и земля.
Зима у них недолго, а морозов
Больших и не слыхать;
Зато уж лето там хорошо.
А горы там такие высокие,
Что глазом не окинешь;
Так в небо и уходят головами.
А города у них большие-пребольшие, 
И все из камня сложено.
Повсюду в домах убранство чудное, 
И стекла цветные все, 
И комнаты обиты цветным сукном.
А сами немцы ходят богато, 
И жен нарядно водят, 
И взаперти не держат, как у нас.
Во всем у них порядок образцовый,
Терпение, досужество в работах, 
И рвенье неусыпное к трудам.
Хваленье воздадим мы государю,
Зане он, как отец об нас печется 
И хочет, чтобы мы у иноземцев
Понаучились доброму.

ГРЯЗНОЙ (встает и поднимает кубок).
Аминь!
За Здравие отца и государя!
Да здравствует навеки государь!

ОПРИЧНИКИ (встают).
Да здравствует навеки государь!

(Осушают кубки, садятся.)

МАЛЮТА.
Хозяин! Приказал бы ты позвать сюда твоих гусляров,
Да заставил их белого царя повеличать.

ГРЯЗНОЙ. Они готовы.

(Слугам.)

Песенников живо!

ГРУППА ОПРИЧНИКОВ.
И песенниц!

ДРУГАЯ ГРУППА
Они потом попляшут!

Входят гусляры, песенники и песенницы, они кланяются гостям и становятся вдоль задней стены.

ГРЯЗНОЙ.
Ребята, дорогих гостей потешьте
Моей любимой и заветной песней
Во славу православного царя.

Песенники, и песенницы с поклоном выступают вперед, гусляры, занимают места на лавке с левой стороны.

ХОР.
Слава на небе солнцу высокому, слава, слава!
На земле государю великому, слава, слава!
Его борзые кони не ездятся, слава, слава!
Его платье цветное не носится, слава, слава!

ГРЯЗНОЙ, МАЛЮТА, ЛЫКОВ, БОМЕЛИЙ И ХОР.
А бояре и слуги не стареются, слава!

МАЛЮТА.
Где стареться, нам только бы молодиться.
С таким царем, как наш, помолодеешь!
Его еще на свете не бывало, 
А юродивый старец Доментьян
Уж провещал о нем самой княгине:
«Родится Тит, широкий ум».

ОПРИЧНИКИ.
Широкий ум по царству.
Чай его и басурманы хвалят?

ЛЫКОВ.
Не везде.
Прискорбно повторять мне злые речи, 
А говорят, что царь наш грозен.

МАЛЮТА. Грозен! Он грозен!
Ох! Гроза то милость божья;
Гроза гнилую сосну изломает,
Да целый бор дремучий оживит.

ОПРИЧНИКИ.
Вот речь так речь, боярин!
И подлинно! Не даром ты, боярин,
С плеча царева шубу носишь!

МАЛЮТА.
И вам, бояре, царь не даром 
К седлам метлы привязал.
Мы выметем из Руси православной
Весь сор!

ГРЯЗНОЙ.
Вестимо! Гойда!

ОПРИЧНИКИ.
Гойда! Гойда! Гойда! Гойда!

(Встают и осушают кубки.)

За здравие отца и государя!
Да здравствует навеки государь!

(Кланяются Грязному.)

Благодарим, хозяин, за хлеб, за соль!

ГРЯЗНОЙ (откланиваясь.)
Хозяину гостей благодарить.
Иные гости встают из-за стола и расходятся по горнице; другие остаются, за столом.

МАЛЮТА.
Ну, что ж твои гусляры приуныли?
Не худо бы гостей повеселить.
ГРЯЗНОЙ.
Да чем велите?..
(Гуслярам.)
Ну-ка, плясовую!

На середину выходят девушки для пляски; гости составляют около них полукруг.

ХОР. Как за реченькой яр-хмель,
Вокруг кустика вьется.
Перевейся, яр-хмель и на нашу сторонку,
На нашей сторонке большое приволье.
Я пойду младенька в зелен сад гуляти,
В зелен сад гуляти, хмелюшку щипати.
Нащиплю я хмелю, хмелю ярового,
Наварю я пива, пива молодого.
Позову я гостя, гостя дорогого,
Гостя дорогова, батюшку родного.
Батюшка будет, горя не убудет,
Горя не убудет, лишь тоски прибудет.
Позову я гостью, гостью дорогую,
Гостью дорогую, матушку родную.
Матушка будет, горя не убудет,
Горя не убудет, лишь тоски прибудет.
Как за реченькой яр-хмель,
Вокруг кустика вьется.
Перевейся, яр-хмель и на нашу сторонку,
На нашей сторонке большое приволье.
Позову я гостя, гостя дорогого,
Гостя дорогова, своего милого.
Мой миленький будет, горюшка убудет,
Горюшка убудет, веселья прибудет.
МАЛЮТА.
Аль память у меня вином отшибло?
Григорий, где же крестница моя?
Никак ты, брат, свою голубку держишь на заперти?
Небось, не улетит!
ГРЯЗНОЙ. Не знаю, что она нейдет.
(Слугам.)
Скажите Игнатьевне, чтоб кликнула Любашу.
(Несколько слуг уходят.)
МАЛЮТА.
Давно бы так.
БОМЕЛИЙ (Малюте).
А кто это, Любаша?
МАЛЮТА.
Любовница Грязного, чудо девка!
Поет, как птичка, брови колесом,
Глаза, как искры, и коса до пяток. 
Мы из Каширы увезли ее.
Я крестницей зову ее затем,
Что за нее порядком шестопером
Я окрестил каширских горожан.

Входит Любаша и кланяется гостям, которые отвечают на ее поклон.

МАЛЮТА.
Здорово, крестница!
ЛЮБАША.
Здорово, крестный!
МАЛЮТА.
Глазенки словно заспаны…
ЛЮБАША.
Ах, что ты!
Я не спала, а голова болела немножко.
МАЛЮТА.
Вздор! Вот ты нам спой-ка песню,
Так боль всю, как рукою снимет.
ЛЮБАША.
Какую же?
МАЛЮТА.
Да знаешь, попротяжней,
Чтобы за сердце хватала.
Ну, бояре, прошу прислушать:
Крестница поет.
ЛЮБАША.
Ты крестницу сам к песне приневолил,
Так за нее уж сам и отвечай.
Снаряжай скорей, матушка родимая,
Под венец свое дитятко любимое.
Я гневить тебя нынче зарекалася,
От сердечного друга отказалася.
Расплетай же мне косынку шелковую,
Положи меня на кровать тесовую.
Пелену набрось мне на груди белые
И скрести под ней руки помертвелые.
В головах зажги свечи воску ярова
И зови ко мне жениха-то старова.
Пусть старик войдет, смотрит да дивуется,
На красу мою девичью любуется.
(Кланяется гостям.)
ОПРИЧНИКИ.
Благодарим! Спасибо!
Славно! Славно!
МАЛЮТА.
Вот как поет, что сердце замирает…
Эх, время-то поздненько, 
А не то я без другой бы песни не вышел…
(Поднимаясь со скамьи.)
Чай государь изволил пробудиться.
Смотри, как раз к заутрене ударю
И вас застану здесь врасплох.
(Собираясь уходить.)
Пора гостям и со двора, хозяин!
ГРЯЗНОЙ. (слугам.)
Живей вина! По чарке на прощанье!
(Слуги разносят чарки.)
МАЛЮТА И ОПРИЧНИКИ.
Ну, будь по твоему.
Теперь уж, брат, прощай!
(Пьют.)
Хозяин дорогой, спасибо за хлеб, за соль!
(Взаимный поклон.)
ГРЯЗНОЙ.
Прошу вперед к нам жаловать, бояре.

Гости расходятся. Любаша, стоя у боковой двери, раскланивается гостям; Бомелий  издали смотрит на нее.

ГРЯЗНОЙ (слугам и песенникам).
Ступайте все!
(Отводя Бомелия в сторону.)
Бомелий! Ты останься.
Есть дело до тебя.
ЛЮБАША.  (про себя.)
К немчину дело? Что-то тут не спроста!
Я останусь.
(Прячется за.медвежью шкуру.)
ГРЯЗНОЙ.
Бомелий, мне важное есть дело до тебя.
Не ведаешь ли ты такого средства,
Чтоб девушку к себе приворожить?
БОМЕЛИЙ.
Такое средство есть.
ГРЯЗНОЙ.
Ты шутишь?
БОМЕЛИЙ.
Нет.
ГРЯЗНОЙ.
Есть у меня приятель;
Зазнобила ему сердечко красная девица.
Нельзя ли как помочь бедняге?
БОМЕЛИЙ.
Можно.
Я дам ему лихого зелья,
Как выпить даст, то девка и полюбит.
ГРЯЗНОЙ.
Так это зелье, стало быть, напиток?
БОМЕЛИЙ.
Нет, порошок, насыпать ей в вино.
Пусть сыплет сам, а то и не полюбит.
ГРЯЗНОЙ.
Ох, не верится мне, не верится,
Чтоб могла она полюбить меня,
Чтобы робкая пташка ласточка
Прилетела бы в гнездо к коршуну,
Под крылом его притаилася;
Прилетела бы в гнездо к коршуну,
На груди его успокоилась;
Под крылом его притаилася,
На груди его успокоилась.
Чтобы был ей мил я,
Чтобы мужем ей стал когда нибудь,
Чтобы был ей мил я,
Чтобы мужем ей стал,
Не верится.
ЛЮБАША.
Ах, не нынче уж я приметила,
Что прошли они, красны дни мои.
И в груди болит, ноет вещее, злое горе мне предвещаючи.
Нет, нет, не тот, не тот со мной, не тот со мной он теперь.
Нет, нет, не тот, не тот со мной.
Да, разлюбил он меня.
БОМЕЛИЙ.
Много в мире есть сокровенных тайн,
Много темных сил неразгаданных;
Но в науке ключ к этим тайнам дан.
Но ключ к ним дан, 
К ним дан светом знания.
ГРЯЗНОЙ.
Но если не полюбит?
БОМЕЛИЙ.
К чему мне лгать?
ГРЯЗНОЙ.
Так я к тебе зайду.
И если ты приятелю поможешь, озолочу тебя.
БОМЕЛИЙ.
Прощай! Полюбит.
ГРЯЗНОЙ.
Постой, постой!
Я провожу тебя.

Оба уходят. Грязной возвращается, потупя голову. Любаша тихо растворяет дверь и подходит к Грязному.

(Любаше.)
Зачем ты?
ЛЮБАША.
Я спросить тебя хотела,
Пойдешь ли ты к заутрене?
ГРЯЗНОЙ.
Пойду.
(Садится к столу и закрывает лицо рунами.)
ЛЮБАША.  (подходя к Грязному ближе.)
Скажи, за что ты на меня сердит?
Чем, глупая, тебя я прогневила,
Что ты словечка вымолвить не хочешь?
ГРЯЗНОЙ (не поднимая головы).
Отстань!
ЛЮБАША.
Ох, надоела я тебе!
Давно пора!
Чего ты хочешь девка?
Тобою понатешились довольно, ты надоела:
Есть другая лучше, приветливей…
ГРЯЗНОЙ (оборачиваясь).
Ложися спать, ЛЮБАША.
ЛЮБАША.
Знать не любишь больше ты свою Любашу,
Коль не знаешь ныне, спит она иль нет.
С поцелуев жарких щеки не остыли,
А уж разлюбил, а уж позабыл,
Как ко мне в светелку двери отворять.
А давно ли было время,
Что меня любил мой милый,
Что Любашу он ласкал и нежил,
Что и дня не мог прожить он без нее.
А теперь напрасно жду его всю ночь,
Всю то ночь до света плачу я.
ГРЯЗНОЙ.
Тяжко речи эти слушать 
И глядеть на горьки слезы.
Сам не знаешь, что на это ей сказать
Или винен я, что Марфу повстречал,
Что красой своею кровь она зажгла, сердце покорила?
Ведь любовь-то та же тетива на луке:
Порвалась она, узлом ее не свяжешь.
Не воротится любовь прежняя,
Коль красой своею кровь она зажгла,
Сердце покорила.
ЛЮБАША (бросается к Грязному).
Нет, быть не может!…
Ты меня не кинешь!
Я прогневила чем-нибудь тебя?
Ты, верно, полюбил с сердцов другую.
Оставь ее! Она тебя не любит.
Ведь я одна тебя люблю.
О, вспомни, вспомни, милый мой,
Свой стыд девичий для тебя забыла я.
Забыла я отца и мать, забыла племя и свой род.
О них слезы не пролила, все для тебя.
Все для тебя!
(Плачет.)
А ты меня покинешь!
(Падает на колени.)
Не губи души моей, Григорий!..
Слышен удар колокола.
ГРЯЗНОЙ (встает).
Заутреня…

(Идет в угол и надевает рясу и тафью.)

ЛЮБАША.
  Постой, не уходи!
Скажи мне, что брежу, что любишь меня, а не ее, не эту…
Да скажи мне что-нибудь!

Второй удар.

ГРЯЗНОЙ. Прощай!
(Уходит.)
ЛЮБАША (бежит за ним).
Постой! Куда ты?
(Возвращается.)
Ушел и даже не взглянул ни разу.

Третий удар.

Небось на ту глядит, не наглядится,
И зелье для нее просил у немца,       
И золота сулил за зелье…
Она его приворожила, видишь.
Благовест.
Ох, отыщу же я твою колдунью
И от тебя ее отворожу, ее отворожу!

                                   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ „ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ».

Улица в Александровской слободе. Впереди налево дом, занимаемый Собакиным, в три окна на улицу, ворота и забор: у ворот под окнами деревянная лавка. Направо дом Бомелия с калиткою. За ним в глубине ограда и ворота монастыря. Против монастыря, в глубине налево, дом князя Гвоздева-Ростовского с высоким крыльцом, выходящим на улицу. Осенний пейзаж; на деревьях яркие переливы красных и желтых тонов. Время под вечер. Народ выходит из монастыря.

ХОР.
Вот бог привел вечеренку отслушать.
Пора домой, а там и на покой.
Теплынь какую господи дает!
Ведь скоро и Покров на двор.
Иной год о эту пору снежок уж порошит,
А нынче бабье лето затянулось,
И то сказать, ведь пар костей не ломит.
Тепло-то не ко времени бы словно.
Вот журавли летят!
А говорят,
Что коль полет их будет на Евмена,
То к Покрову… опричина идет!

В глубине сцены, направляясь к дому Гвоздева-Ростовского, показываются опричники. Толпа стихает, многие снимают шапки и кланяются.

ОПРИЧНИКИ.
Всех, кажись, оповестили к князю Гвоздеву сбираться.
А стемнеет, от него мы  на коней, и в путь дорогу.
Точно кречеты лихие, мы на вотчину нагрянем,
И ни спуска, ни пощады никому от нас не будет.
На изменника, признаться, долго, долго зубы мы точили.
А теперь держися!

(Проходят в дом князя.)

НАРОД (глядя вслед опричникам).
Сбираются!
Кому-то плохо будет, несчастному!
Не сносить головы!
Зовут себя царевыми слугами, а хуже псов!
Потише вы! Смотрите!
Давайте лучше говорить про царскую про свадьбу.
Что девок свезено!
Когда ж смотры-то будут?
А девок, бают, сорок сороков.
Вот тут и выбирай! И выберет, не бойсь!
Не промахнется наш кормилец;
Глазок-то у него соколий.
Верно!

(Из калитки дома Бомелия выходят два молодых парня. Парням.)

Аль к немцу за лекарствами ходили?
ПАРЕНЬ.
Ходили, ну так что ж?
НАРОД (прислушиваясь).
Неужто к немцу?
А то же, что грешно.
Ведь он поганый! Ведь нехристь он!

(Другая группа, подходя.)

Кто? Немец?

(Первая группа, отвечая.)

Басурман!
Допреж того, как с ним начать якшаться, крест надо снять.
Ведь он колдун! Дружит с нечистым!
Избави, господи, избави! А что он дал?
ПАРЕНЬ.
Да дал травы.
НАРОД.
Наговорная, бросьте!
ПАРЕНЬ. (смутившись.)
Мы ничего,.. пожалуй, бросим.

(Бросает сверток.)

НАРОД.
Так-то!
И больше к немцу лучше не ходите:
Того гляди опутает лукавый.
Ну, мы пошли.
Пора и нам.
Поди-ка дома ждут.
Пока. Прощайте.

Расходятся. Сцена пустеет. Марфа, Дуняша и Петровна выходят из монастыря.

ПЕТРОВНА.
Ишь вечер-то какой!
Как-будто, лето.
ДУНЯША.
Не хочется и в горницу идти.
МАРФА.
Поди-ка скоро тятенька вернется.
Давай его, Дуняша, подождем мы здесь на лавочке.

ДУНЯША.
Пожалуй.
ПЕТРОВНА.
Ну, посидите здесь, а я пойду.
(Уходит.)
МАРФА.
Ты не видала Ваню?
ДУНЯША.
Где же видеть?
Я у тебя гощу вторые сутки.
МАРФА.
Да, я и забыла, ведь вчера он не был.
ДУНЯША.
Вот говорят-то правду,
Что невесту сейчас узнаешь:
Только и речей, что про милого друга.
МАРФА.
Смейся, смейся!
Придет твоя пора, сама полюбишь.
А мне Ванюшу грех и не любить,
Мы с измала друг к другу привыкали.
ДУНЯША. 
Так стало вы давно знакомы?
МАРФА.
С детства.
В Новгороде мы рядом с Ваней жили.
У них был сад такой большой, тенистый.
Как теперь гляжу на зеленый сад,
Где с милым дружком мы резвилися,
Где из цветиков из лазоревых я ему плела венки.
И жилося нам в зеленом саду, 
И дышалось в нем нам привольно так. 
Целый божий день мы с ним бегали,
Веселилися, забавлялися.
Ах, ах!
А родные все на нас глядючи, улыбаючись, утешаючись говорили нам:
По всему видать, что вас парочка,
Что златы венцы для вас скованы.
Сколько ясных дней привели мы в нем,
Каждый кустик нам головой кивал,
Дерева то все с тихой ласкою дивовалися на нас.
И жилося нам в зеленом саду, 
И дышалось в нем нам привольно так. 
Целый божий день мы с ним бегали,
Веселилися, забавлялися.
Тут помер старый Лыков, 
А Ванюшу к себе взял дядя, нарвский воевода.
Так мы и не видались долго, долго.
Тут слух прошел,
Что царь услал Ванюшу в чужие земли.
Как мне было горько, наплакалась я вдоволь.
Слава богу, что понапрасну.
Нынешней весною в слободу приехали, 
И с Ваней опять свел бог.
ДУНЯША.
Ты чай и не узнала?

Марфа не отвечает и смотрит в глубину сцены, где в это время, показываются два знатных вершника. Выразительный облик первого из них, закутанного в богатый охабень, дает узнать в нем Ивана Васильевича Грозного; второй вершник, с метлою и собачьей головой у седла, – один из приближенных к царю опричников. Государь останавливает коня и молча пристально смотрит на Марфу. Она не узнает царя, но пугается и, застывает на месте, чувствуя устремленный на себя его проницательный взгляд.

МАРФА.
Ах, что со мной?
Застыла в сердце кровь!
Дуняша!
(Про себя.)
Как смотрит он!
Как взгляд его угрюм!

Царь медленно удаляется.

Мне строгий взгляд его тяжелый,
Как камень, на душу налег.
Кто бы ни был он, но страшен мне,
Страшен мне угрюмый взор его.
Дуняша!
Сама не своя от этих я глаз.
До греха не долго тут,
Сглазить может он навек.

Появляется Собакин и Лыков.

ЛЫКОВ.
А у калитки кто-то уж стоит.
СОБАКИН.
Я говорил тебе, Иван Сергеевич,
Что станет дожидаться.
ЛЫКОВ (с поклоном).
Здравствуй, Марфа Васильевна!
МАРФА (кланяется).
Иван Сергеич!
(Стыдливо.)
Жених свою невесту забывает,
Вчера весь день и глаз не показал…
Друг мой, друг мой Ванюша,
Друг мой Ванюша ненаглядный свет!
Женишок ты мой,
Как любить, ласкать тебя стану я,
Да расчесывать кудри шелковы, 
В очи ясные, в очи ясные тебе глядючи,
Глядючи в очи ясные, в очи ясные.
ДУНЯША
Хороши, хороши они, и невеста, и суженый!
Точно вешний день с зорькой утренней.
Поглядишь на них, поглядишь, залюбуешься.
Поглядишь, и от всей души, 
И от всей души пожелаешь им
Века долгого да счастливого,
От души пожелаешь.
ЛЫКОВ.
О, когда б скорей, когда б скорей те настали дни,
Те настали дни!
О, когда б скорей те настали дни, счастья, радости.
Сердце бьется в груди, к тем веселым дням,
К тем веселым дням, ко тем дням порывается,
К тем денькам; 
И не хочет ждать да откладывать.
И не хочет ждать да откладывать,
К тем денькам порывается.
СОБАКИН.
Погоди моя милая, моя милая доченька,
Скоро, скоро на век твоим будет он.
Золотым кольцом обручишься с ним,
Заведешь свой дом, заведешь свое гнездышко.
Заживешь в любви и согласии заживешь.
Ну что ж, просите дорогого гостя в избу войти.
Какая есть вишневка!         
А стол накрыт?
МАРФА.
Накрыт.
СОБАКИН.
Покорно просим.

Уходят в калитку. Темнеет. В доме Собакина зажигают огонь. В глубине сцены, прикрытая фатою показывается Любаша. Она медленно, оглядываясь по сторонам, крадется между домов и выходит на авансцену .

ЛЮБАША.
Разведала! Так вот гнездо голубки?..
Посмотрим на красавицу твою.

(Подходит к дому Собакина. Смотрит в окно.)

Да… недурна… румяна и бела, 
И глазки с поволокой…
Это Марфа? Мне про нее другое говорили.
От сердца отлегло:
Разлюбит скоро Григорий эту девочку!
Взгляну еще… А это кто?..
Их две! Это кто?..
(Отбегает от дома.)
Вот, вот она Любашина злодейка,
Черноволосая, с собольей бровью!
Ох, хороша. Не чудится ли мне?
(Подходит к окну.)
Не чудится.
Какая красота!
Глаза какие! Этой не разлюбит.
Зато и я ее не пощажу.
Как голова горит!
Где этот нехристь?
(Стучится к Бомелию.)
БОМЕЛИЙ (за сценой).
Кто там стучится?
ЛЮБАША.
Открой окно, увидишь.
БОМЕЛИЙ  (открывая окно).
Любаша.
ЛЮБАША.
Выходи ко мне скорей.
БОМЕЛИЙ (поспешно выходя с фонарем из калитки).
Войдем ко мне, здесь холодно и сыро.
(Берет Любашу за руку.)
ЛЮБАША (вырывая руку).
Нет, не пойду к тебе я ни за что!
БОМЕЛИЙ.
Зачем пришла? Я рад служить.
Для девушки пригожей на все, на все готов.
ЛЮБАША.
Я слышала, что ты досужий знахарь,
Что ведаешь недуги и лекарства.
Скажи мне, можешь ли составить такое зелье чарами своими,
Чтоб не совсем сгубило человека, 
А извело бы только красоту, и то не вдруг, а понемногу?
Понял?
БОМЕЛИЙ.
Как не понять!
ЛЮБАША.
Такое зелье, чтоб глаза потускли;
Чтоб сбежал с лица румянец алый;
Чтоб волосок по волоску повыпал,
И высохла вся наливная грудь.
БОМЕЛИЙ.
Такое зелье есть, его, пожалуй, дам,
Но порошок мой дорог, его давать опасно:
Как узнают, меня казнят.
ЛЮБАША.
На пытке не скажу, откудова взяла.
БОМЕЛИЙ (пристально смотрит на Любашу)
 А очень нужно?
ЛЮБАША (подносит руку к фонарю.)
Гляди сюда, вот перстень изумрудный.
Есть у меня и ожерелье:
Жемчуг так радугой и отливает.
Хочешь, возьми себе. Иль мало?
БОМЕЛИЙ.
Не продажный мой порошок. 
ЛЮБАША.
Заветный?
БОМЕЛИЙ.
Да!
ЛЮБАША.
А что же ты завету хочешь?
БОМЕЛИЙ.
Что же? С тебя? С тебя не много.

(Схватывает ее за руку.)

Один лишь поцелуй!
ЛЮБАША (вырывает руку).
Что, немец? Ты умом рехнулся?
Прощай, коли не хочешь; 
Я найду другого, посговорчивей.

(Перебегает на другую сторону улицы; Бомелий бежит за нею.)

Не трогай! Я закричу.
БОМЕЛИЙ.
Не трону, только завтра все расскажу боярину Грязному.
ЛЮБАША (про себя).
Сам бес тебя, проклятый, наущает!
Тебе я верно мало посулила.
Возьми с меня последнюю тряпицу,
Сам цену положи твоей заслуге,          
Я выплачу, я в кабалу пойду. Ну, говори!
БОМЕЛИЙ.
Люби меня, люби, люби меня Любаша!
Люби меня, люби, красавица не бойся!

Из дома Собакиных доносятся веселые голоса и смех.

ГОЛОС СОБАКИНА.
Изо лука не мы, из пищали не мы.
А попить, да попеть, поплясать – 
Против нас никого не сыскать.
Что нам соха, была бы балалайка.
ГОЛОС МАРФЫ.
Ха, ха, ха!
ГОЛОС ДУНЯШИ.
Ха, ха, ха!
ГОЛОС ЛЫКОВА.
То не в бровь, прямо в глаз, пожалуй, про нас.
ЛЮБАША.
Смеется…
О, заплатишь же ты мне за этот смех!
(Помелию.)
Ступай готовить зелье.
Я покупаю. Слышишь?
Я согласна.
Я… постараюсь полюбить тебя.
(Бомелий опрометью убегает в свой дом.)
ЛЮБАША.
Вот до чего я дожила…
Григорий, господь тебя осудит, осудит за меня.
Она меня красивей, и косы длинней моих.
Да все ли тут еще?
Да любит ли его она, да любит ли, как я люблю?
Сейчас с другим смеялась…
Не любит, нет, не любит.
Не любит, нет, не любит!
ГОЛОС МАРФЫ.
Прощай, Иван Сергеич.

Из калитки выходят Лыков и Собакин.

СОБАКИН.
Приходи же завтра и Грязного приводи.
ЛЫКОВ (кланяясь).
Придем, придем.
СОБАКИН.
Ну, добрый путь тебе!